Неточные совпадения
Но Прыщ был совершенно искренен
в своих заявлениях и твердо решился следовать по избранному
пути. Прекратив все дела, он
ходил по гостям, принимал обеды и балы и даже завел стаю борзых и гончих собак, с которыми травил на городском выгоне зайцев, лисиц, а однажды заполевал [Заполева́ть — добыть на охоте.] очень хорошенькую мещаночку. Не без иронии отзывался он о своем предместнике, томившемся
в то время
в заточении.
— О! как хорошо ваше время, — продолжала Анна. — Помню и знаю этот голубой туман,
в роде того, что на горах
в Швейцарии. Этот туман, который покрывает всё
в блаженное то время, когда вот-вот кончится детство, и из этого огромного круга, счастливого, веселого, делается
путь всё уже и уже, и весело и жутко входить
в эту анфиладу, хотя она кажется и светлая и прекрасная…. Кто не
прошел через это?
Но мы стали говорить довольно громко, позабыв, что герой наш, спавший во все время рассказа его повести, уже проснулся и легко может услышать так часто повторяемую свою фамилию. Он же человек обидчивый и недоволен, если о нем изъясняются неуважительно. Читателю сполагоря, рассердится ли на него Чичиков или нет, но что до автора, то он ни
в каком случае не должен ссориться с своим героем: еще не мало
пути и дороги придется им
пройти вдвоем рука
в руку; две большие части впереди — это не безделица.
Но Калитин и Мокеев ушли со двора. Самгин пошел
в дом, ощущая противный запах и тянущий приступ тошноты. Расстояние от сарая до столовой невероятно увеличилось; раньше чем он
прошел этот
путь, он успел вспомнить Митрофанова
в трактире,
в день похода рабочих
в Кремль, к памятнику царя; крестясь мелкими крестиками, человек «здравого смысла» горячо шептал: «Я — готов, всей душой! Честное слово: обманывал из любви и преданности».
Клим получил наконец аттестат зрелости и собирался ехать
в Петербург, когда на его
пути снова встала Маргарита. Туманным вечером он шел к Томилину прощаться, и вдруг с крыльца неприглядного купеческого дома
сошла на панель женщина, — он тотчас признал
в ней Маргариту. Встреча не удивила его, он понял, что должен был встретить швейку, он ждал этой случайной встречи, но радость свою он, конечно, скрыл.
Они мечтали и о шитом мундире для него, воображали его советником
в палате, а мать даже и губернатором; но всего этого хотелось бы им достигнуть как-нибудь подешевле, с разными хитростями, обойти тайком разбросанные по
пути просвещения и честей камни и преграды, не трудясь перескакивать через них, то есть, например, учиться слегка, не до изнурения души и тела, не до утраты благословенной,
в детстве приобретенной полноты, а так, чтоб только соблюсти предписанную форму и добыть как-нибудь аттестат,
в котором бы сказано было, что Илюша
прошел все науки и искусства.
«Сохрани вас Боже! — закричал один бывалый человек, — жизнь проклянете! Я десять раз ездил по этой дороге и знаю этот
путь как свои пять пальцев. И полверсты не проедете, бросите. Вообразите, грязь, брод; передняя лошадь ушла по пояс
в воду, а задняя еще не
сошла с пригорка, или наоборот. Не то так передняя вскакивает на мост, а задняя задерживает: вы-то
в каком положении
в это время? Между тем придется ехать по ущельям, по лесу, по тропинкам, где качка не
пройдет. Мученье!»
Один определил склонение магнитной стрелки, тот
ходил отыскивать ближайший
путь в другое полушарие, а иные, не найдя ничего, просто замерзли.
Когда Нехлюдов вернулся вслед за Катюшей
в мужскую камеру, там все были
в волнении. Набатов, везде ходивший, со всеми входивший
в сношения, всё наблюдавший, принес поразившее всех известие. Известие состояло
в том, что он на стене нашел записку, написанную революционером Петлиным, приговоренным к каторжным работам. Все полагали, что Петлин уже давно на Каре, и вдруг оказывалось, что он только недавно
прошел по этому же
пути один с уголовными.
В каких-нибудь десять лет он быстро
прошел путь от простого рабочего до звания настоящего золотопромышленника, владевшего одним из лучших приисков во всей Сибири.
— Ты бы, Верочка,
сходила в кладовую, — проговорила она, усаживаясь на диван. — Там есть
в банке варенье… Да скажи по
пути Досифеюшке, чтобы нам подали самоварчик.
Исторические
пути человечества, исполненные противоречий, заключают
в себе большие опасности, возможности срыва вниз и отбрасывания назад, к инстинктам звериным, но их нужно мужественно
пройти, охраняя высший образ человека.
Мысль человеческая
в путях человеческого духа должна
проходить через раздвоение и расчленение.
— Ха-ха-ха! Ты не ожидал? Я думаю: где тебя подождать? У ее дома? Оттуда три дороги, и я могу тебя прозевать. Надумал наконец дождаться здесь, потому что здесь-то он
пройдет непременно, другого
пути в монастырь не имеется. Ну, объявляй правду, дави меня, как таракана… Да что с тобой?
И потом,
проходя жизнь мою, убедился я постепенно, что был этот брат мой
в судьбе моей как бы указанием и предназначением свыше, ибо не явись он
в жизни моей, не будь его вовсе, и никогда-то, может быть, я так мыслю, не принял бы я иноческого сана и не вступил на драгоценный
путь сей.
Вследствие всех этих соображений он и решился сократить
путь,
пройдя задами, а все эти ходы он знал
в городке как пять пальцев.
17-го утром мы распрощались с рекой Нахтоху и тронулись
в обратный
путь, к староверам. Уходя, я еще раз посмотрел на море с надеждой, не покажется ли где-нибудь лодка Хей-ба-тоу. Но море было пустынно. Ветер дул с материка, и потому у берега было тихо, но вдали
ходили большие волны. Я махнул рукой и подал сигнал к выступлению. Тоскливо было возвращаться назад, но больше ничего не оставалось делать. Обратный
путь наш
прошел без всяких приключений.
Целый день мы работали не покладая рук, даже не останавливаясь на обед, и все же
прошли не больше 10 км. Бурелом, наледи, кочковатые болота, провалы между камней, занесенные снегом, создавали такие препятствия, что за 8 часов
пути нам удалось сделать только 4,5 км, что составляет
в среднем 560 м/ч. К вечеру мы подошли к гребню Сихотэ-Алиня. Барометр показывал 700 м.
В заливе Джигит нам пришлось просидеть около двух недель. Надо было дождаться мулов во что бы то ни стало: без вьючных животных мы не могли тронуться
в путь. Воспользовавшись этим временем, я занялся обследованием ближайших окрестностей по направлению к заливу Пластун, где
в прошлом году у Дерсу произошла встреча с хунхузами. Один раз я
ходил на реку Кулему и один раз на север по побережью моря.
Обсушившись немного, я пошел вниз по реке со слабой надеждой найти фуражку. Течением могло прибить ее где-нибудь около берега. Та к я
проходил до самых сумерек, но фуражки не нашел и должен был взамен ее повязать голову платком.
В этом своеобразном уборе я продолжал уже весь дальнейший
путь.
Часов
в девять вечера
прошел короткий, но сильный дождь, после которого туман сразу исчез и мы увидели красивое звездное небо. И это небо, по которому широкой полосой протянулся Млечный
Путь, и темный океан,
в котором разом отражались все светила небесные, одинаково казались беспредельно глубокими.
Он поднял ружье и стал целиться, но
в это время тигр перестал реветь и шагом пошел на увал
в кусты. Надо было воздержаться от выстрела, но Дерсу не сделал этого.
В тот момент, когда тигр был уже на вершине увала, Дерсу спустил курок. Тигр бросился
в заросли. После этого Дерсу продолжал свой
путь. Дня через четыре ему случилось возвращаться той же дорогой.
Проходя около увала, он увидел на дереве трех ворон, из которых одна чистила нос о ветку.
От гольдских фанз шли 2
пути. Один был кружной, по левому берегу Улахе, и вел на Ното, другой шел
в юго-восточном направлении, мимо гор Хуанихеза и Игыдинза. Мы выбрали последний. Решено было все грузы отправить на лодках с гольдами вверх по Улахе, а самим переправиться через реку и по долине Хуанихезы выйти к поселку Загорному, а оттуда с легкими вьюками
пройти напрямик
в деревню Кокшаровку.
Деревня Нотохоуза — одно из самых старых китайских поселений
в Уссурийском крае. Во времена Венюкова (1857 год) сюда со всех сторон стекались золотопромышленники, искатели женьшеня, охотники и звероловы. Старинный
путь, которым уссурийские манзы сообщались с постом Ольги, лежал именно здесь. Вьючные караваны их шли мимо Ното по реке Фудзину через Сихотэ-Алинь к морю. Этой дорогой предстояло теперь
пройти и нам.
Путь по реке Мутухе до перевала чрезвычайно каменист, и движение по нему затруднительно. Расщелины
в камнях и решетины между корнями представляют собою настоящие ловушки. Опасения поломать ногу коням делают эту дорогу труднопроходимой. Надо удивляться, как местные некованые китайские лошади ухитряются
ходить здесь да еще нести на себе значительные тяжести.
Следующий день — 7 августа. Как только взошло солнце, туман начал рассеиваться, и через какие-нибудь полчаса на небе не было ни одного облачка. Роса перед рассветом обильно смочила траву, кусты и деревья. Дерсу не было на биваке. Он
ходил на охоту, но неудачно, и возвратился обратно как раз ко времени выступления. Мы сейчас же тронулись
в путь.
На всем этом пространстве Лефу принимает
в себя с левой стороны два притока: Сандуган [Сань-дао-ган — увал, по которому
проходит третья дорога, или третий увал на
пути.] и Хунухезу [Ху-ни-хэ-цзы — грязная речка.]. Последняя протекает по такой же низменной и болотистой долине, как и сама Лефу.
Тадушу! — так вот та самая река, по которой первым
прошел М. Венюков. Здесь китайцы преградили ему
путь и потребовали, чтобы он возвратился обратно. При устье Тадушу Венюков поставил большой деревянный крест с надписью, что он здесь был
в 1857 году. Креста этого я нигде не нашел. Вероятно, китайцы уничтожили его после ухода русских. Следом за Венюковым Тадушу посетили Максимович, Будищев и Пржевальский.
За день мы успевали
пройти от 15 до 25 км, смотря по местности, погоде и той работе, которая производилась
в пути.
Паначев рассказывал, что расстояние от Загорной до Кокшаровки он налегке
проходил в один день. Правда, один день он считал от рассвета до сумерек. А так как мы шли с вьюками довольно медленно, то рассчитывали этот
путь сделать
в 2 суток, с одной только ночевкой
в лесу.
Дальнейший план работ был намечен следующим образом: Г.И. Гранатману было поручено
пройти горами между Арзамасовкой и Сибегоу (приток Тадушу), а А.И. Мерзляков должен был обойти Арзамасовку с другой стороны.
В верховьях Тадушу мы должны были встретиться. Я с остальными людьми наметил себе
путь по побережью моря к заливу Владимира.
Это я для них самих говорю, что они смешны, говорю потому, что мне жалко их; это я для тех благородных людей говорю, которые очаровываются ими: не следуйте за ними, благородные люди, говорю я, потому что скуден личными радостями
путь, на который они зовут вас: но благородные люди не слушают меня и говорят: нет, не скуден, очень богат, а хоть бы и был скуден
в ином месте, так не длинно же оно, у нас достанет силы
пройти это место, выйти на богатые радостью, бесконечные места.
— Если спит, если пустяки, то что ж,
в самом деле? Расстраивающее впечатление, на четверть часа произведенное дамою
в трауре,
прошло, исчезло, забылось, — не совсем, но почти. Вечер без нее понемножку направлялся, направлялся на
путь всех прежних вечеров
в этом роде, и вовсе направился, пошел весело.
Я
ходил около его дома, назначая, где вспыхнуть пожару, откуда войти
в его спальню, как пресечь ему все
пути к бегству,
в ту минуту вы
прошли мимо меня, как небесное видение, и сердце мое смирилось.
Глядя на какой-нибудь невзрачный, старинной архитектуры дом
в узком, темном переулке, трудно представить себе, сколько
в продолжение ста лет
сошло по стоптанным каменным ступенькам его лестницы молодых парней с котомкой за плечами, с всевозможными сувенирами из волос и сорванных цветов
в котомке, благословляемых на
путь слезами матери и сестер… и пошли
в мир, оставленные на одни свои силы, и сделались известными мужами науки, знаменитыми докторами, натуралистами, литераторами.
Даже из прислуги он ни с кем
в разговоры не вступал, хотя ему почти вся дворня была родня. Иногда,
проходя мимо кого-нибудь, вдруг остановится, словно вспомнить о чем-то хочет, но не вспомнит, вымолвит: «Здорово, тетка!» — и продолжает
путь дальше. Впрочем, это никого не удивляло, потому что и на остальной дворне
в громадном большинстве лежала та же печать молчания, обусловившая своего рода общий modus vivendi, которому все бессознательно подчинялись.
Библиотека эта по завещанию поступила
в музей. И старик Хлудов до седых волос вечера проводил по-молодому, ежедневно за лукулловскими ужинами
в Купеческом клубе, пока
в 1882 году не умер скоропостижно по
пути из дома
в клуб. Он
ходил обыкновенно
в высоких сапогах,
в длинном черном сюртуке и всегда
в цилиндре.
Прежде были просто толстосумы, влияние которых не переходило границ тесного кружка своих однокашников, приказчиков и покупателей, а теперь капитал,
пройдя через банковское горнило, складывался уже
в какую-то стихийную силу, давившую все на своем
пути.
И вот человечество
в исторических своих
путях должно было
пройти безрелигиозный гуманизм, чтобы наступили времена религии богочеловечества, чтобы открылась человечеству религиозная правда о его окончательной земной судьбе.
И наука, и философия подводят к великой тайне; но та лишь философия хороша, которая
проходит путь до последней тайны, раскрывающейся
в религиозной жизни,
в мистическом опыте.
Но, чтобы вступить окончательно на
путь богочеловеческий, человечество, по-видимому, должно
пройти до конца соблазн отвлеченного гуманизма, попробовать на вершине исторического процесса,
в поздний час истории устроиться самостоятельно на земле, стать на ноги, отвергнув все источники своего бытия.
Пока знак воплощался
в мелодию, он должен был
пройти через руки, закрепиться
в памяти и затем совершить обратный
путь к концам играющих пальцев.
Только здесь я узнал, что обычно все люди
ходят с Тумнина на Хунгари по реке Мули. Это наиболее легкая и прямая дорога; по реке же Акур никто не
ходит, потому что верховья ее совпадают с истоками Хунгари. Хотя это была кружная дорога и она
в значительной степени удлиняла мой
путь, но все же я выбрал именно ее, как новый и оригинальный маршрут, тогда как по Мули
проходила дорога, избитая многими путешественниками и хорошо описанная Д. Л. Ивановым.
— Вот что, — обернулась вдруг Лизавета Прокофьевна, — мы теперь мимо него
проходим. Как бы там ни думала Аглая и что бы там ни случилось потом, а он нам не чужой, а теперь еще вдобавок и
в несчастии и болен; я по крайней мере зайду навестить. Кто хочет со мной, тот иди, кто не хочет —
проходи мимо;
путь не загорожен.
Захватив с собой топор, Родион Потапыч спустился один
в шахту.
В последний раз он полюбовался открытой жилой, а потом поднялся к штольне. Здесь он
прошел к выходу
в Балчуговку и подрубил стойки, то же самое сделал
в нескольких местах посредине и у самой шахты, где входила рудная вода. Земля быстро обсыпалась, преграждая
путь стекавшей по штольне воде. Кончив эту работу, старик спокойно поднялся наверх и через полчаса вел Матюшку на Фотьянку, чтобы там передать его
в руки правосудия.
Проходили годы; ничем отрадным не навевало
в нашу даль — там,на нашем западе, все шло тем же тяжелым ходом. Мы, грешные люди, стояли как поверстные столбы на большой дороге: иные путники, может быть, иногда и взглядывали, но продолжали
путь тем же шагом и
в том же направлении…
Мне кажется, что ум человеческий
в каждом отдельном лице
проходит в своем развитии по тому же
пути, по которому он развивается и
в целых поколениях, что мысли, служившие основанием различных философских теорий, составляют нераздельные части ума; но что каждый человек более или менее ясно сознавал их еще прежде, чем знал о существовании философских теорий.
Мысль переходит
в убеждение только одним известным
путем, часто совершенно неожиданным и особенным от
путей, которые, чтобы приобрести то же убеждение,
проходят другие умы.
Все мы, здесь собравшиеся на наше скромное празднество,
проходили в жизни совершенно разные
пути — и все мы имеем одну только общую черту, что
в большей или меньшей степени принадлежим к эпохе нынешних преобразований.
Одно новое обстоятельство еще более сблизило Павла с Николаем Силычем. Тот был охотник
ходить с ружьем. Павел, как мы знаем,
в детстве иногда бегивал за охотой, и как-то раз, идя с Николаем Силычем из гимназии, сказал ему о том (они всегда почти из гимназии
ходили по одной дороге, хотя Павлу это было и не по
пути).